Как же вы все извращаете! Можно ли смотреть на горшечника, как на глину? Может ли изделие сказать о своем создателе: «Он не делал меня»? Может ли произведение сказать о своем творце: «Он ничего не знает»?
Как же вы всё извращаете! Можно ли смотреть на горшечника, как на глину? Может ли изделие сказать о своём создателе: «Он не делал меня»? Может ли произведение сказать о своём творце: «Он ничего не знает»?
Как же вы всё извращаете! Можно ли смотреть на горшечника, как на глину? Может ли изделие сказать о своём создателе: «Он не делал меня»? Может ли произведение сказать о своём творце: «Он ничего не знает»?
Как же вы всё извращаете! Можно ли смотреть на горшечника, как на глину? Может ли изделие сказать о своём создателе: «Он не делал меня»? Может ли произведение сказать о своём творце: «Он ничего не знает»?
Вы безрассудны и думаете, что глина—это то же самое, что и горшечник. Вы думаете, что вещь может сказать сделавшему её: «Не ты меня сделал!» Разве горшок говорит горшечнику, что тот ничего не понимает?!
Какое безрассудство! Разве можно считать горшечника, как глину? Скажет ли изделие о сделавшем его: 'не он сделал меня'? и скажет ли произведение о художнике своем: 'он не разумеет'?